Запрещено к показу

  В одном из номеров «Театрал» рассказал о новогоднем спектакле «Коктейль для Золушки», который шел в Петропавловске-Камчатском. В сцене, где принц предлагает перевести стрелки часов, первый замгубернатора края Ирина Третьякова увидела злую пародию на местную власть, поскольку незадолго до Нового года администрация тоже обсуждала вопрос о переводе времени. Чиновница требовала немедленно снять спектакль из репертуара.

Как оказалось, сегодня это не единственный случай, когда спектакль исключают из репертуара не по желанию режиссера. В этом номере «Театрал» решил выяснить, кто и за что может закрыть театральную постановку, а также поинтересовался у экспертов: имеют ли право чиновники вмешиваться в творческий процесс? Тень цензора

«Свобода лучше несвободы», – сказал президент Медведев в своей иннаугурационной речи, и эти слова встрепенули души журналистов и драматургов. Представители СМИ вновь заговорили о подзабытой свободе слова, а театральное сообщество на время отвлеклось от классики. Но прошел год-другой… и ничего не изменилось к лучшему. Скорее наоборот. В Интернете все чаще стала появляться информация о том, как чиновники различных мастей норовят влиять на театр, то вмешиваясь в репертуарную политику, то в кадровую, а то и попросту запрещая спектакли или авторов.

Как ни печально, но в этом для России нет ничего нового, ибо первый указ о цензуре за подписью Николая I появился еще 185 лет назад. Уже тогда особое внимание было уделено драматургам и театру как наиболее серьезному инструменту воздействия на массы за неимением ОРТ. «Это потому, что театральные пьесы и журналы, имея обширный круг зрителей и читателей, скорее и сильнее действуют на умы и общее мнение. И как высшей полиции должно знать общее мнение и направлять умы по произволу правительства, то оно же и должно иметь в руках своих служащих к сему орудия», – писал Булгарин в записке о театральной цензуре, предлагая создать особую тайную полицию. И создали.

И травили охранкой Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Островского. «Горе от ума» запрещали не только к постановке, но даже и к печати, а «Ревизор» появился на сцене только благодаря личному указанию государя. Вся история русского театра XIX века – это история противостояния с цензурой, как история XX – время победы цензоров. Лишь 90-е, которые нынешние власти обзывают «лихими», подарили свободу и прессе и сцене.

Другое дело, что ни там и ни там так и не сумели разумно этой свободой распорядиться. И потихоньку ее утратили, припав к кормящей властной руке. Потихоньку опять стали привыкать к произволу чиновников, навязывающих свои реформы, манипулирующих финансовой поддержкой, одаривающих своим высочайшим расположением, наградами, разрешениями на строительство или ремонт…

Сегодня нет Третьего отделения охранки, следящего за сценой, нет Главлита и даже нет отдела пропаганды ЦК «Единой России». Но за спинами редакторов, режиссеров и драматургов помимо чиновничьей фигуры сереет и тень осторожного самоцензора. Генная память дает о себе знать, 185 лет торжества идеологии «держать и не пущать» не прошли бесследно.

Нам все еще проще читать между строк, чем писать, ставить и жить по принципу «Свобода лучше несвободы».

Валерий ЯКОВ, главный редактор журнала «Театрал»

Михаил ШВЫДКОЙ, спецпредставитель президента РФ:

– Поскольку конституционно в России существует свобода творчества и свобода доступа к культурным ценностям, то закрывать спектакли может только суд. И больше никто. Ни один чиновник, даже самый высокий, не может прийти в театр и сказать, что этот спектакль его не устраивает. Чиновник по действующему законодательству может только снять руководителя учреждения культуры (если сам чиновник при этом представляет сторону учредителя).

Есть норма Трудового кодекса, есть статья, когда учредитель имеет право расторгнуть договор с руководителем учреждения без объяснения обстоятельств. Это возможно, а закрыть спектакль невозможно.

Марк ЗАХАРОВ, художественный руководитель Театра «Ленком»:

– Cамо по себе закрытие спектакля какими-то властными структурами – городскими или федеральными – это страшноватое возвращение к тем цензурным прессам и тому коммунистическому цензурному аппарату, который ломал позвоночники нашим кинематографистам, режиссерам и литераторам. И слишком много крови он пролил в прямом и переносном смысле. Никакой цензуры быть не должно, разве что в исключительных случаях какой-то попечительский совет может высказать свои рекомендации по тому или иному поводу.

Например, если автор создал спектакль на тему: «Как я полюбил козу, как у меня сложился с ней роман и как я пренебрег всеми остальными партнерами, партнершами».

Евгений МАРЧЕЛЛИ, режиссер, директор Театра драмы имени Волкова в Ярославле:

– Чиновники не имеют права вмешиваться в творческий процесс, хотя ни один режиссер от этого не застрахован. Вот у меня в Калининграде была ситуация, когда спектакль «Дачники» одному из местных сообществ показался порнографическим. И они стали требовать, чтобы власти вмешались и закрыли постановку. Обратились даже в Генеральную прокуратуру, но никакой серьезной реакции со стороны властей, к счастью, не было. Потому что все понимали, что это просто недоразумение.

Калининградское министерство культуры и губернатор отшучивались и говорили: «Ну, мало ли глупостей в нашей стране». Получилось, что в той ситуации чиновники меня поддержали.

Дмитрий БЕРТМАН, художественный руководитель театра «Геликон-опера»:

– Цензура в искусстве вещь очень опасная. Потому что искусство принадлежит искусству и больше никому. Я застал творческую цензуру и надеялся, что этот позор никогда не повторится. Помню худсовет, на котором говорили, кто хороший артист, а кто плохой.

Чем опасна цензура, мы знаем из недавней советской истории, когда артисты и режиссеры проливали кровь. Можно вспомнить Мейерхольда – это пример самый страшный, какой только может быть. А сколько еще было подобных историй! И сегодня есть такая опасность. Потому что сейчас провозглашаются лозунги, от которых становится страшно.

Например, на днях по телевидению я услышал, что являюсь разрушителем русской культуры. Слава Богу, я уже тренирован и понимаю, что кто-то вновь создает интриги из-за реконструкции здания «Геликон-оперы» на Большой Никитской. Но я вдруг слышу про себя такое высказывание по телевидению, и у меня уже звоночек, я думаю: как же так?

Такого не могло произойти пять, десять, пятнадцать лет назад.