Журнал «Театрал» начинает новую акцию «Памятная роль»
В ее рамках мы будем напоминать нашим читателям о великих театральных страницах прошлого, будь то когда-то знаменитые пожилые актеры, полузабытые памятники корифеям, исторические театральные здания, находящиеся в аварийном состоянии. «Безумный друг Шекспира» Виктор БОРЗЕНКО (фото автора) Когда хоронили великого трагика Павла Мочалова, гроб с телом несли на руках через всю Москву.
Громче всех заливался слезами другой великий современник – Михаил Щепкин. Едва похоронная процессия поравнялась с университетом на Моховой, занятия прекратились: из аудиторий вышли студенты и пешком сопровождали процессию до Ваганьковского кладбища. Его любили члены императорского двора и студенты, извозчики и великие поэты.Пушкин во время спектакля «Керим Гирей» (1827 год) вскочил с места и крикнул на весь зал о Мочалове: «Совсем заставил меня забыть, что я в театре». Лермонтов называл Мочалова лучшим актером, какого ему доводилось видеть на сцене…
Но видимо память об артисте умирает вместе с последним зрителем. В 1848 году Мочалова хоронила вся Москва со множеством почестей – недалеко от входа на Ваганьковское кладбище. Сегодня его могила в полном запустении.
Ее не сразу найдешь за высокими памятниками недавно ушедших звезд. Да и слово «звезда» к Мочалову явно не подходит. О таких, как он, принято говорить старыми словами: корифей, родоначальник, доблесть русского театра…
В прошлом году на кладбище пилили деревья. Часть огромного ствола упала на середину могилы. Гранитное надгробье чудом уцелело, но разрушена уникальная кованая решетка, которую еще в XIX веке установило Российское театральное общество.
Кстати, это же общество несло особое наблюдение за памятником – такой чести удостаивался далеко не каждый артист Императорского театра.
В 1918 году, разумеется, официальный надзор за мочаловским памятником прекратился и сегодня создается такое ощущение, что память о Мочалове с тех пор сохраняется лишь в театральных вузах и старейших театрах. Спиленный ствол по-прежнему торчит в ограде. На могиле (в середине весны!) лежат осенние листья.
Их некому убрать. Давно стерлись и позолоченные надписи: имя «Павелъ Степановичъ Мочаловъ» трудно разглядеть даже вблизи. И если соседние захоронения утопают в цветах, то надгробье великого трагика цветов не видело давно.
Современники почтили его память сполна (на могиле установлено сразу два памятника: один от родственников, второй – от зрителей); а нынешние зрители мало что знают о Мочалове. Хотя именно он сыграл Чацкого в премьере «Горя от ума» (1831 год) и первым в России создал образ Гамлета, а затем и множество шекспировских ролей. «Безумный друг Шекпира», – скажет о нем один из ближайших друзей, а после эта фраза войдет в эпитафию на могиле. Авторство эпитафии приписывают поэту Дмитрию Ленскому. Он же написал в день смерти Мочалова стихи, в котором были строчки: «Он вечно будет жить, как солнце Русской сцены, Как мощный двигатель сердец…»
На московской сцене Мочалов дебютировал в 1817 году в роли Полиника (трагедия «Эдип в Афинах»). Тезея играл его отец – актер Степан Федорович Мочалов. Успех был грандиозный, и когда Мочаловы вернулись домой, глава семейства заставил жену снять с сына сапоги. «Чем ты удивляешься? – сказал он. – Сын твой гений, а гению служить почетно».
Гением Павла Степановича не раз называли Фет и Аксаков, Шиллер и Лермонтов, Герцен и Белинский, Островский и Гнедич. Его талант – безусловно, золотая страница в истории театра. Творчество Мочалова способствовало тому, что на русской сцене прочно укоренился реализм – направление, которое в дальнейшем получило развитие в трудах Щепкина и Станиславского.
Зрители не сдерживали слез, когда Гирей в исполнении Мочалова в ярости решал судьбу своего предателя: «Повесить!» – кричал он, но в то же время, увидав в окне свою возлюбленную, менял гнев на милость и с пренебрежением говорил: «Прощаю». Однажды в театр пришел хозяин мясной лавки, которому Мочалов задолжал. Его игра настолько растрогала мясника, что тот закричал на весь театр: «По мясу – квит».
В одном из ближайших номеров будет опубликован номер благотворительного счета, на который любой желающий сможет перечислить любую сумму, тем самым поддержав «уходящую натуру».