Звёзды оперы: Барбара Фриттоли

Итальянское сопрано Барбара Фриттоли хорошо известна любителям музыки. Она получила образование в Миланской консерватории. Поначалу Фриттоли снискала известность как чуткий интерпретатор партий в операх Моцарта. Наибольшую славу принесли ей роли Леоноры в "Трубадуре" и Дездемоны в "Отелло" Верди, спетых под руководством Риккардо Мути. С Барбарой Фриттоли беседует Джузеппина Маскари.

Как родилась Ваша страсть к опере и что заставило Вас посвятить себя пению?

Я начала учиться пению случайно. В девять лет я поступила в Миланскую консерваторию на отделение фортепиано.

Потом я пела в хоре, и вот в возрасте двенадцати лет открылся естественно поставленный голос. Мои учителя — маэстро Казони и маэстро Бертола проявили ко мне интерес, пытаясь убедить моих родителей в том, что мне нужно показаться на экзамене по вокалу. Я же совсем не хотела этого: меня привлекало фортепиано.

Каковы Ваши отношения с преподавателями пения?

Ну, первый из них нанес мне почти непоправимый вред… У меня всегда был темный тембр, и он вел меня, как контральто. За год этого мучения диапазон моего голоса свелся к одной октаве! К счастью, я встретила синьору Канетти, которая посадила меня "на хлеб и воду": в течение двух лет я пела только вокализы. За это время голос вернулся ко мне, и его сопрановая природа была абсолютно ясна: синьора Канетти спасла мне жизнь!

У нас и сейчас отличные отношения.

А как же фортепиано?

Его я потихоньку полностью оставила в покое потому, что у меня не было больше времени, и потому, что (сказать по правде) как пианистка я представляла из себя мало интересного… То, что было написано в нотах, мне не удавалось передать на инструменте. В пении же все выходило намного проще и естественней.

Настал момент, когда я начала зарабатывать моим искусством. Мне казалось странным, что мне платят за то, что так легко у меня получается и от чего я получаю удовольствие.

Какие воспоминания остались у Вас от дебютов, ведь Вы сразу попали на значительные сцены?

В день моего концерта в Ла Скала у меня была температура 38,5. Я все время повторяла себе: "Я в Ла Скала", но, кажется, полностью не отдавала себе отчета в том, что происходит.

В любом случае, я всегда чувствовала себя достаточно спокойной, потому что никогда не была подвержена лихорадке "прибежать первой". В конце концов, я хотела быть пианисткой, а не певицей. Пение было для меня развлечением. Конечно, мне очень нравилось находиться на сцене, и мало-помалу мне начали поступать предложения.

Последнее обстоятельство доставляло мне особенную радость, так как я могла не "висеть на шее" у моей семьи. Вначале именно это удивляло меня более всего. Мои родители всегда поддерживали меня, возможно, они были проницательнее.

После дебюта Вы проявили себя в качестве рафинированной моцартовской певицы, но также и как незабываемая Дездемона в "Отелло". Из тех ролей, в которых Вы еще не выступали, какая привлекает Вас более всего?

В 1212-ом году я в первый раз спою в "Адриенне Лекуврер". Чилеа – автор, музыку которого можно исполнять, только набравшись опыта. Другая роль, которую я очень люблю и в которой мечтаю выступить – Аида.

Несомненно, для этого понадобится немало времени. Наверное, я никогда не буду петь Леди Макбет.

Мути уже предлагал мне Аиду, но теперь в Ла Скала все изменилось… Я не знаю, смогу ли я петь в этой опере с другим дирижером.

С Мути я пела в "Трубадуре", он отлично знает меня и уважает мой голос. Он не хотел слышать драматическую Леонору. Для него Леонора – молодая девушка.

С тех пор, как я пела в этой опере с Мути, я больше не выступала в "Трубадуре", хотя мне много раз предлагали эту оперу. В операх Верди есть несколько дорог для сопрано, одна пролегает через "Симона Бокканегру", "Луизу Миллер", "Отелло", потом есть роли в операх молодого Верди, потом "Бал-маскарад". Все это разные пути. Я стараюсь быть последовательной.

А Доницетти?

Это совершенно другая проблема. Я бы хотела спеть в "Лукреции Борджиа", но пока никто не предложил мне эту роль.

Какое великое сопрано прошлого Вы оцениваете превыше всего?

Кроме Каллас, несомненно, Тебальди и Скотто. А кроме них, назову почти неизвестное имя: норвежское сопрано Кирстен Флагстад, великая певица тридцатых годов. Она обладала современной техникой и пела в ныне актуальной манере.

Ее музыкальный вкус опередил свое время: она пела то, что написано в партитуре, без изменений и дополнительных украшений. В этом я следую также примеру Мути, который научил меня точно следовать партитуре, от длины отдельной ноты до акцентов, до тончайших оттенков.

Было бы излишне спрашивать Вас, с каким дирижером Вам работается лучше?

Несомненно, с Риккардо Мути. Я ценю его непрерывный поиск и уважение к воле композитора, которые характеризуют все его интерпретации.

Что Вы думаете о режиссуре: должна ли она быть современной, традиционной?

Мне нравятся и режиссеры, которые переносят время действия опер в другие эпохи, и современные постановки, если это умные вещи. Грэм Вик – несомненно, выдающийся режиссер, с ним я делала "Так поступают все" и "Дон Жуана", спектакль необычный и очень сильный.

Другой режиссер, которого я высоко ценю, но с которым никогда не работала — Роберт Карсен. Когда есть основания, на сцене можно делать все… хотя в отдельных случаях надо бы уточнять, что спектакль не предназначен несовершеннолетним. Есть постановки, на которые я никогда не повела бы мою дочь, так, в "Риголетто" в Лондоне в первом акте была настоящая оргия, в парижском "Отелло" в финале мне наносили множество ножевых ударов в самой жестокой манере, в общем, сцена из фильма ужасов.

Театр есть театр, а не кино, несмотря на их взаимное влияние. Мы живем в жестоком мире. Не лучше ли, чтобы зритель в театре на недолгое время погружался в прошлое? Именно поэтому я люблю классические постановки: возможно, они вызывают меньше эмоций, зато концентрируют внимание на музыке.

Что Вы можете сказать относительно публики?

Сегодня публика самая разная. Итальянцы больше не отдаются музыке полностью, англичане же получают от нее гораздо больше удовольствия, можно сказать, что они находятся на сцене вместе с артистом. Американцы ведут себя несколько преувеличенно, напоминают публику на стадионах.

Интервью с Барбарой Фриттоли опубликовано на сайте Operaclick

Перевод с итальянского